- Айна Дими! - раздался оттуда громкий, явно детский, вопль восторга, и Полина увидела, как на присевшего на корточки Димитри прыгают два существа. Два ребенка?
Полина остановилась на пороге, а вокруг Димитри капельками ртути носились двое малышей. Будь они людьми, Полина могла бы уверенно сказать, что это дошколята. Но, как и многие, она была подписана на блог магессы из близкой команды наместника. Та была хорошим фотографом, способным увидеть и показать красоту в любом кадре. Вот только ее земные подписчики приходили не столько за этим, сколько за селфи, с которых смотрела девушка, не бывшая человеком. Дети, висящие на наместнике, явно были сородичами той девушки. Гадать об их возрасте смысла не имело.
В прихожей под потолком разом вспыхнули свечи, и их огонь отразился в разноцветных стекляшках люстры. На пороге гостиной появилась женщина с младенцем на руках, за ней вышел мужчина, и вот уже Димитри на сааланике представляет Полину хозяйке дома и матери прыгающих в восторге детей, а затем ее мужу, и они вчетвером проходят в комнату, оказавшуюся гостиной или чем-то похожим, с креслами и камином, их устраивают поудобнее, предлагают напитки и закуски, явно готовятся кормить как на убой, а дети все мельтешат вокруг наместника, и он по очереди подкидывает их к потолку и смеется. Потом вдруг останавливается, хлопает себя по лбу...
Пока Полина осматривалась, Димитри достал из кармана спящего ледяного дракончика и положил в сложенные лодочкой ладони Оэну. Зверек тоненько всхрапнул и свернулся поплотнее клубочком. Его младшая сестра в нетерпении подпрыгивала рядом: покажи-ка, покажи-ка, покажи-и-и! Теперь зверек был в надежных руках: сейчас они внимательно рассмотрят его, пересчитают чешуйки и коготки, а потом побегут наверх, делать для него гнездо и кормить фруктами. Ну а когда малышу надоест, он упорхнет от них и полетит охотиться за ночными бабочками или искать подругу.
Дети наконец ускакали к себе с громким шепотом, чтобы не разбудить дракончика, и у взрослых появилось время перевести дух.
- Что с тобой? - вдруг обеспокоенно спросил хозяин дома.
Полина ловила напряженные взгляды его и его жены практически с того момента, как наместник представил ее.
- Да вроде бы ничего особенного, - сказала она чуть удивленно.
Хозяин дома посмотрел на нее так, как если бы она сказала, что для нее нормально время от времени покрываться шерстью с макушки до пяток или уходить жить под воду. Полина в ответ только пожала плечами.
- Я правда не знаю. Не чувствую ничего...
Хозяйка пристально посмотрела на гостью и грустно улыбнулась.
- Ты не в порядке, даже если не чувствуешь это. У тебя губы синие.
Та машинально посмотрела на ногти. Увидев голубовато-белый цвет вместо розового, улыбнулась через легкую досаду и предположила:
- Эм... Ну... Да, я позавчера поволновалась и вчера недоспала, видимо, дело в этом. Наверное, само пройдет. Обычно хватало свежего воздуха.
- Ты же знаешь, что нет, - сказал хозяин. - Вы только что пришли сюда пешком по улице, там уже довольно свежо.
- Да, и правда. Я как-то не задумалась.
Наместник прятал глаза. Хозяева смотрели на нее, как на какую-то безногую кошечку.
- Сделать тебе лекарство? - спросила ее ддайг.
Полина замялась. Лекарственные средства на пятнадцатые сутки голодовки, вообще-то, верный гроб, это проверено целой толпой самоуверенных идиотов. Хозяйка увидела ее замешательство и уверенно сказала:
- Я вижу, что ты воздерживаешься. Это не повредит.
"А, - сказала себе Полина, - не все ли равно, звезда моя, пуля или лекарство, ставшее ядом? Приключение так приключение, пошли развлекаться".
И она послушно пошла за хозяйкой, который раз за сутки следуя за сопровождающим. Наконец они оказались... в аптеке? В кабинете врача? В келье травницы? Эта комната была всем этим и чем-то еще. Хозяйка усадила Полину на жесткую подушку, а сама села рядом, опустившись на пятки, как японка или китаянка. Затем она взяла Полину за запястья, ища пульс, заглянула ей в глаза и начала задавать вопросы, на первый взгляд, казавшиеся странными: зачем-то про цвет неба утром и запах ветра третьего дня, про любимый цветок, что-то про детские сны, чего Полина не поняла или не помнила, потом про вкус воды, про то, сколько времени она может смотреть на свет, когда она смеялась последний раз и есть ли прямо сейчас что-нибудь, о чем она сожалеет. А потом вопросы посыпались потоком, и Полина не успела опомниться, как рассказала о себе больше, чем хотела бы. Ни один вопрос, однако, не относился ни к жизни Сопротивления, ни к вещам, которые она действительно хотела бы сохранить в секрете.
Наконец, что-то решив, хозяйка встала, подошла к шкафчику, покрытому замысловатой резьбой, достала из него какие-то пузырьки, загадочные коробочки, разноцветные свечи и стала прямо на глазах Полины творить волшебство. Иначе это назвать не получалось: когда эта нечеловеческая женщина что-то наливала или насыпала в серебристый кубок на длинной тонкой ножке, растирала какие-то травы в каменной ступке, над ее руками разливалось легкое свечение. А еще она пела, почти полушепотом.
Полина смотрела на это молча и не шевелясь и думала: "А повезло мне, все-таки, исключительно. Я не просто вижу волшебную сказку наяву, я могу ее потрогать руками. Один из валинорских майяр привел меня в гости к эльфам. Теперь не жалко и умирать".
Наконец хозяйка дома в последний раз перемешала содержимое кубка и вернулась к Полине.
- Выпей. Это поможет.
Питье было прозрачным, напоминало на вкус ручьевую воду, смешанную с березовым соком, и действовало незаметно. Но допив последние капли, Полина заметила, что дышится и правда легче.
- Спасибо. Кажется, и правда было нехорошо, но теперь прошло.
В гостиную они вернулись одновременно с детьми, прибежавшими жаловаться, что "дракончик вот был - и улетел, совсем весь", как со смехом перевел Полине наместник.
Дети есть дети, к какой бы расе они ни принадлежали и в какой бы эпохе ни жили. Никакой ребенок не захочет идти в кровать, особенно если пришло время идти спать, а в доме такие интересные гости, и над головой говорят сразу на трех языках: родном, чуть знакомом и совсем чужом. Наверняка это какие-то очень интересные секреты. И гостья такая любопытная, она и двигается, и пахнет странно! Но как ни пытались маленькие ддайг посидеть подольше, в какой-то момент их мама решила, что им совсем пора в кровать. И, как всегда, они залезли на своего обожаемого человека, такого большого и теплого, целиком принадлежащего им со всеми его чудесами, и потребовали, чтобы он спел им колыбельную.
У наместника был приятный голос. Полина знала это с первый встречи с ним, но сейчас, когда он пел, это стало особенно заметно. Он пел на певучем языке хозяев дома, потом на языке саалан, и, как смогла разобрать Полина, использовал разные диалекты, а потом дети начали что-то просить, настойчиво и громко, и он запел с детства знакомую "Ложкой снег мешая, ночь идет большая..."
Полина вздрогнула. Потом собралась и взяла себя в руки. "Заметь, звезда моя, мы для них тоже оказываемся чем-то сказочным. Видишь, он поет детям своей земли песню нашего детства. Интересно, какой еще привет из родного дома ты найдешь тут?"
Эта колыбельная стала последней. Пока еще довольные малыши отправились спать в сопровождении матери. Она вскоре вернулась, и неторопливый разговор потек дальше: о будущем лете, прошлой зиме, бабочках, цветах и северных - Сальферских - островах, о торговле с Хаатом и слухах из столицы, о моде на геммы с драконами и инкрустированные браслеты, о ветре и птицеящерах над морем, ночных цветах и шорохах.
А потом, после очередного глотка вина хозяин дома сказал:
